Журнал «Финансовый бизнес» № 4, 2004 г.

Приватизация – не распродажа уцененных товаров, а поиск эффективного собственника

Кардинальные изменения в политической, общественной и экономической сферах, произошедшие начале девяностых годов прошлого века, обусловили необходимость столь же существенных преобразований и в отношениях собственности. Необходимость передачи части государственных активов в частную собственность для более эффективного управления была очевидной и не подвергается сомнению. Однако то, как это было сделано, вряд ли можно назвать экономически и социально продуманными и взвешенными действиями.

Поспешность, недостаточность, а порой и противоречивость правовой базы, неразборчивость в выборе объектов, предлагаемых к приватизации, привели к тому, что основная цель приватизации, заключающаяся в поиске «эффективного собственника», была фактически перечеркнута реализованным на практике принципом «продать не важно кому, но как можно больше и как можно быстрее, а там рынок все сам урегулирует и устроит самым наилучшим образом».

Как показало дальнейшее развитие событий, реальный результат оказался бесконечно далек от тех прожектов, которые рисовались главными идеологами и исполнителями российской приватизации. Старая экономическая система, включавшая целый комплекс межотраслевых балансировок и связей, была в одночасье разрушена. Экономика страны быстро перешла к состоянию эклектики из совершенно разнородных экономических субъектов со слабо выраженной и малоэффективной системой распределения функций между государственным и частным секторами. Стоит ли удивляться, что итогом приватизации, начавшейся и проведенной без четкого понимания, что следует перевести в частный сектор, а что оставить в государственном, стала не динамично развивающаяся, а мало устойчивая экономика, практически полностью зависящая от мировых цен на сырье и энергоносители?

До настоящего времени в обществе нет единого мнения, было ли это результатом недостаточной квалификации и опыта у организаторов приватизации, и была ли в действительности столь острой необходимость такой стремительной распродажи государственного имущества, либо здесь присутствовали и иные мотивы не государственного характера.

Многие предприятия оказались в руках «эффективных», но не собственников, а спекулянтов, т.к. зачастую они приобретались по неоправданно заниженным ценам с заведомым намерением не добросовестного долгосрочного хозяйствования, а дальнейшей их перепродажи, либо краткосрочного извлечения сверхприбылей за счет отказа от затрат на обновление основных средств предприятия. При этом государство теряло колоссальные средства из-за разницы, порой многократной, между реальной (рыночной) ценой предприятий и суммой, вырученной от их приватизации.

Но даже те компании реального сектора, где новые собственники были заинтересованы в развитии своего бизнеса и пользовались услугами высококвалифицированных управленцев, в большинстве случаев так и не смогли в полной мере реализовать свой потенциал и обеспечить динамичное развитие возглавляемых ими предприятий. Основными причинами такой ситуации стали диспропорциональная зависимость от ценового диктата естественных монополий, поставщиков сырья и энергии, система налогообложения, мало ориентированная на рост реального сектора, а также неспособность государства обеспечить защиту добросовестных предпринимателей от криминала и коррупции.

Естественные монополии, формально остающиеся под управлением государства, стали, фактически, мало управляемы государством. Как иначе объяснить регулярное, а в некоторых случаях и самовольное, повышение тарифов на их услуги, если основным аргументом очередного повышения преподносится нехватка средств на обновление основных фондов, при том, что государство даже не пытается через назначенных им же управленцев прекратить практику расходов естественных монополистов, на цели, экономическая обоснованность которых, как минимум, не очевидна? Например, приобретение непрофильных активов или оклады высшего менеджмента, многократно превышающие оклады федеральных министров.

Природные ресурсы, также формально находящиеся в собственности государства, фактически оказались в руках добывающих компаний и приносят участникам этого сектора экономики колоссальные прибыли, на фоне которых подавляющее большинство иных сфер деятельности в реальном секторе объективно не могут конкурировать по привлекательности для инвесторов. И именно поэтому, вопрос о полноте изъятия природной ренты, впрочем, как и не обсуждаемой пока «монопольной» ренты,[1] следует рассматривать не только, а возможно и не столько, с позиции пополнения бюджета, сколько с позиции выравнивания фактической рентабельности во всех отраслях экономики и снижения налогового бремени в реальном секторе.

Если учесть, что стоимость услуг естественных монополий, сырья и энергии составляет заметную часть в цене продукта и самым существенным образом влияет на темпы инфляции, то следует признать, что государство утратило должное влияние на формирование экономической ситуации в стране, а эти функции де-факто перешли к высшему менеджменту естественных монополий и владельцам добывающих компаний.

Среди итогов российской приватизации, следует упомянуть и о таких экономических субъектах как государственные унитарные предприятия и акционерные общества с участием государства. И те, и другие осуществляют коммерческую деятельность, т.е. их главной задачей уже по определению является получение максимально возможной прибыли. Поэтому присутствие государства в этих субъектах может быть оправдано либо с целью получения дополнительного дохода в бюджет, либо стабилизации и регулирования предложения тех или иных товаров и услуг на соответствующем региональном рынке. Однако, как показывает практика, доходы государства от участия в большинстве таких экономических субъектов намного меньше, чем, если бы эти государственные активы были переданы в аренду либо проданы, а выручка размещена в банках под проценты. О каком-либо эффективном влиянии государства на ценовую политику или объемы и ассортимент реализуемых товаров и услуг тоже говорить пока всерьез не приходится. В результате, статус унитарного предприятия или общества с долей государства зачастую используется высшим менеджментом таких компаний лишь для получения дополнительных личных выгод. Во-первых, в виде стабильного получения госзаказов на достаточно льготных условиях. Во-вторых, получение в практически безвозмездное и бессрочное пользование государственных активов. Последнее нередко вырождается в ускоренное не восполняемое расходование основных средств, либо в откровенный увод активов государственного унитарного предприятия в какую-либо частную аффилированную фирму.

Таким образом, можно говорить о наличии еще и скрытой («теневой») приватизации как отдельных имущественно-хозяйственных комплексов, так и целых секторов российской экономики, формально находящихся в управлении государства.

Приватизация, проведенная в России с многочисленными нарушениями законодательства, крайне негативно повлияла и на инвестиционную привлекательность отечественной экономики. Любая неопределенность, а тем более в отношении прав собственности, воспринимается бизнесом, кроме спекулятивного, негативно. Не являются исключением и владельцы российских приватизированных предприятий. Во многом поэтому на протяжении уже многих лет вместо инвестиционного всплеска мы наблюдаем вывоз капитала, созданного в России, за рубеж. Пока владельцы приватизированных предприятий несут риски оспаривания принадлежащих им прав собственности, также сложно ожидать и значительных иностранных инвестиций. Сейчас, даже создание полностью принадлежащих иностранному владельцу предприятий в России, сопряжено с повышенными рисками российских контрагентов, возникших в результате приватизации. Снятие «постприватизационной» неопределенности должно существенно повысить как внутреннюю, так и внешнюю инвестиционную привлекательность России.

Немаловажным итогом приватизации «по-российски» явился и ощутимый раскол общества на тех, кто в одночасье приобрел колоссальную собственность и тех, кто «остался с ваучером». Поспешность и сумбурность, с которыми проводилась приватизация, не предполагали ни выяснения легитимности происхождения средств потенциальных покупателей, ни реального обеспечения прав тех, кто эту собственность создавал. Возможно, если бы последние десять лет сопровождались заметным повышением уровня жизни большинства россиян, вопрос о необходимости пересмотра «итогов приватизации» не носил бы столь острый социальный характер и со временем вообще утратил бы актуальность. Однако стабильный рост благосостояния граждан нельзя обеспечить вне растущей экономики. В свою очередь важнейшими условиями для динамичного развития экономики являются взаимосогласованные сбалансированные отраслевая структура и ресурсная обеспеченность, в сочетании с мотивированной на рост системой экономических и функциональных связей. К сожалению, как показывает современная реальность, экономика, полученная Россией в результате приватизации, к таковым не относится.

Для эффективного функционирования рыночной экономики непременным условием является наличие честной конкуренции, которая предполагает равенство всех участников рынка перед законом и неотвратимость наступления невыгодных последствий для любого нарушителя законодательно установленных норм ведения бизнеса. С этой точки зрения, периодически предлагаемая амнистия субъектов, участвовавших в приватизационных сделках с нарушением законодательства, поставит их в не равные (льготные) условия по сравнению с иными участниками рынка. При этом будут не только попраны сами принципы равенства возможностей в рыночной экономике, но, что еще серьезнее, будет создан прецедент, позволяющий любому предпринимателю рассчитывать на возможность ухода от ответственности за нарушение законодательства в будущем.

С другой стороны, жесткость штрафных санкций за правонарушения, допущенные в сфере приватизации, несомненно, будет самым непосредственным образом влиять на объемы и темпы оттока за рубеж капиталов, легитимность возникновения которых не очевидна. Учитывая неготовность России на современном этапе эффективно бороться с этим явлением, как на собственной территории, так и на территории иностранных государств, подобное бегство капитала обернется прямыми потерями для отечественной экономики. Таким образом, вопрос о санкциях за ранее допущенные в ходе приватизации нарушения, должен решаться на компромиссной основе.

Учитывая целый ряд негативных социальных и экономических тенденций, возникших вследствие проведения приватизации с явными организационными и правовыми недочетами, можно сделать вывод о невозможности признания текущих итогов приватизации в России удовлетворительными. Представляется, что сейчас следует говорить не об итогах приватизации, а об окончании первого этапа приватизации («первичной приватизации»), характерного для переходного периода от тотальной государственной экономики к экономике смешанного типа. Очевидно, что структура собственности, сложившаяся в России в результате проведенной приватизации, пока далека от оптимальной и нуждается в дальнейших преобразованиях.

Особо следует подчеркнуть, что необходима не отмена итогов приватизации, а продолжение начатого процесса, но с иными акцентами и приоритетами. Во-первых, простая отмена приватизации вернула бы экономику к состоянию госмонополии на средства производства, что не рационально. Во-вторых, не следует забывать о предпринимателях, которые смогли даже в крайне неблагоприятных условиях не только сохранить, но и развить свой бизнес, действуя в рамках законодательства. Любая деприватизация имущества таких собственников окажет крайне негативное влияние на предпринимательскую активность в России на долгие годы. Напротив, их предпринимательский талант следует поддерживать и поощрять. Именно эти предприниматели должны стать будущим «локомотивом» отечественной экономики (ставка должна быть на грамотных, инициативных и законопослушных предпринимателей и управленцев во всех секторах экономики, а не на отдельную отрасль, пусть даже и очень перспективную).

Итак, чтобы процесс оптимизации структуры собственности в российской экономике не стал «римейком» ошибок, допущенных в ходе первичной приватизации, необходимо заранее четко определить, что должно находиться в государственной собственности, а что в частной. Ответ на этот вопрос во многом определяется характером задач, решаемых государством и частным предпринимателем.

Среди основных задач государства, связанных с его участием в экономике, можно выделить:

- минимизацию социальных, экологических и иных рисков, на величину которых граждане не могут повлиять в индивидуальном порядке;

- формирование и обеспечение эффективного функционирования системы норм взаимоотношений между хозяйствующими субъектами, способствующей получению обществом максимально возможного объема благ при имеющихся национальных ресурсах;

- организацию и/или исполнение проектов, способствующих повышению эффективности использования имеющихся национальных ресурсов, кроме проектов, которые частные предприниматели могут и желают реализовать вне зависимости от участия государства;

- формирование и обеспечение функционирования системы перераспределения национального продукта между общественным и частным фондами потребления, способствующей наиболее эффективному решению вышеперечисленных задач.

С другой стороны, основной задачей коммерческой организации является получение максимально возможной прибыли. В условиях честной конкуренции, для достижения этой цели предприниматель вынужден принимать на себя не только ценовые риски, но и связанные с инновационной и инвестиционной деятельностью, направленной на получение конкурентных преимуществ или более полного использования потенциального спроса на рынке. Учитывая, что научно-технический прогресс несет повышенные риски неудачного результата новаций, но как ни что иное способствует повышению эффективности использования ресурсов, государство должно быть особо заинтересовано в его развитии и, с этой точки зрения, должно поддерживать и стимулировать частный сектор.

Риски инновационной деятельности следует по возможности относить на частный сектор, а не на государственный, в котором сосредоточены большинство сфер деятельности, связанных с жизнеобеспечением, т.е. требующих минимальных рисков. В свою очередь, инновации фундаментального характера, требующие особо крупных капиталовложений и осуществляемые в интересах большинства граждан (создающие обобществленные блага), или инновации в сфере исключительной ответственности государства, должны финансироваться государством. При этом финансирование такой инновационной деятельности не должно осуществляться в ущерб финансированию бюджетных расходов, связанных с жизнеобеспечением. Государство не может конкурировать с частным предпринимателем по уровню принимаемых на себя рисков, т.к. государство отвечает за «необходимое» для большинства граждан, а предприниматель рискует лишь превышением уровня своего благосостояния над уровнем, гарантируемым государством.

Исходя из этого, при решении вопроса о том, какие объекты должны находиться в государственной, а какие в частной собственности, представляется целесообразным руководствоваться принципом «чей риск, того и собственность». Т.е. те сферы деятельности, где присутствуют персонифицированные риски и выгоды (только предпринимателя и ограниченной группы юридических или физических лиц, использующих результаты его коммерческой деятельности в условиях добровольности и альтернативности выбора), по которым государство не несет ответственности, должны находиться в частном секторе. Сферы деятельности, где присутствуют риски, по которым отвечает государство, должны находиться исключительно в собственности государства.

Вопрос об отнесении тех или иных секторов экономики к приоритетам государства или частного бизнеса является самостоятельной задачей стратегического характера, требующей участия не только специалистов исполнительной власти, но и использования потенциала современной экономической науки в лице академических и научно-исследовательских институтов, привлечения знаний и опыта ведущих промышленников и предпринимателей. Результаты такого исследования должны стать основой для формирования перечня отраслей, где присутствие государства обязательно, с указанием минимально допустимого уровня такого государственного участия в абсолютных либо относительных (долевых) показателях. Для снижения долгосрочных рисков отечественных и зарубежных инвесторов этот перечень следует утвердить федеральным законом.

Одновременно должен быть изменен сам подход к формированию перечня объектов государственной собственности, подлежащих приватизации. Решающим фактором должна стать не рентабельность объектов, а потребность в них государства для качественного исполнения своих обязательств перед обществом.

Учитывая, что в результате приватизации целый ряд стратегически важных для государства отраслей и предприятий оказались частично или полностью в частной собственности, следует понимать, что предстоящие преобразования будут осуществляться не только в виде дальнейшей приватизации,[2] но и национализации[3] отдельных объектов.

Несмотря на то, что во всем мире приватизацию и национализацию рассматривают как две естественные составляющие единого процесса движения собственности между государственным и частным секторами, в общественном сознании россиян национализация, к сожалению, пока представляется не иначе, как шариковское «отнять и поделить». Такой образ на протяжении длительного времени создавался рядом СМИ, аффилированными с крупными финансовыми и промышленными структурами, значительная часть активов которых ранее была приватизирована с нарушениями законодательства. Поэтому начало национализации может вызвать настоящую панику среди предпринимательского сообщества, сопровождаемую катастрофическим оттоком капитала из бизнеса на всех уровнях (от мелких до самых крупных предприятий). Для предотвращения подобной реакции государство должно уделить особое внимание информационной поддержке. Предпринимательскому сообществу необходимо максимально подробно и полно разъяснить, что принудительной национализации будут подвергнуты лишь отдельные, как правило, особо крупные объекты, имеющие стратегическое значение для государства, т.е. национализация затронет лишь небольшую часть владельцев российских предприятий. Ни о какой «сплошной» принудительной национализации не только мелких и средних, но и крупных предприятий, не имеющих критического значения для исполнения обязательств государства, а тем более о национализации жилья, дачных участков и т.п., речи не идет. Лучшим подтверждением этому будет продолжение приватизации «не профильных» государственных активов.

Тем не менее, отказ от принудительной национализации ранее приватизированных объектов (деприватизации) не следует рассматривать как безусловную амнистию всех приватизационных сделок, осуществленных с нарушением законодательства. Подобное решение было бы не только спорно в условиях дефицита бюджетных средств на развитие и даже социальные программы, но и вредно для процесса формирования в предпринимательской среде атмосферы равных возможностей и здоровой конкуренции. Такое «всепрощение» без каких-либо экономических последствий для нарушителей законодательства, закрепляя незаконно полученные преимущества нарушителей, серьезно усилило бы соблазн повторения подобных правонарушений в будущем.

С другой стороны, ревизия всех без исключения приватизационных сделок, совершенных с начала 90-х годов, потребовала бы слишком больших трудозатрат высококвалифицированного персонала, особенно учитывая, что многие объекты после приватизации уже не раз сменили собственника. Поэтому, не только стоимость такой ревизии оказалась бы чрезмерно велика, но и сроки ее проведения были бы слишком длительными, а значит, все это время активы несли бы риски неопределенности легитимности прав собственности, т.е. имели бы сниженную инвестиционную привлекательность. Кроме того, высока вероятность, что часть собственников, не уверенная в размерах предстоящей ответственности за возможно допущенные ими нарушения законодательства при приватизации, предпочтет вывести свой бизнес из России, не дожидаясь, когда придет черед ревизии приватизационных сделок по принадлежащему им имуществу.

Таким образом, в обоих случаях общество несет достаточно ощутимые потери – либо отказ от возможной компенсации бюджетных потерь с одновременным провоцированием бизнеса на дальнейшее нарушение законодательства, либо достаточно длительное снижение инвестиционной привлекательности отечественной экономики, сопровождаемое оттоком части капитала из России. В то же время, пролонгация сложившейся на текущий момент патовой ситуации не намного рациональней, т.к. все равно не позволяет максимально использовать инвестиционный потенциал российских приватизированных объектов, сохраняет нервозность среди отечественных предпринимателей и провоцирует на предпочтение спекулятивных операций с производственными активами, т.е. существенно тормозит темпы развития нашей экономики. При этом вероятность поступления в бюджет средств, ранее недополученных в ходе приватизации, с течением времени уменьшается, т.к. все большая часть таких активов вовлекается в оборот на вторичных рынках и, следовательно, тем сложнее будет впоследствии определить ответчика по противозаконным приватизационным актам и взыскать с него соответствующие платежи в полном объеме.

Очевидно, что выход из подобных ситуаций возможен только на основе компромисса, ценой которого может стать отмена штрафных санкций и освобождение от уголовного преследования за правонарушения в сфере экономики, допущенные в процессе приватизации. Т.е. нынешние собственники приватизированного с нарушениями законодательства имущества в добровольном порядке вносят в бюджет разницу между реальной (рыночной) ценой приватизированного объекта и ценой приватизационной сделки, а взамен сохраняют право собственности на этот объект и освобождаются от санкций, предусмотренных законодательством.

Механизм реализации такой «сделки» между обществом и бизнесом может быть следующим.

В законодательство вводится требование об обязательном наличии у всех подрядчиков и субподрядчиков госзаказа свидетельств, подтверждающих легитимность их собственности. Это же условие (наличие свидетельства) устанавливается в качестве обязательного и при реализации предприятием своей продукции на внешнем рынке, в том числе и через посредников. Такие свидетельства должны выдаваться органами, осуществляющими государственную регистрацию прав собственности, на основании результатов внешнего аудита предприятия. Отбор аудиторских компаний, допущенных к подготовке таких заключений, следует осуществлять на конкурсной основе.

Свидетельство должно содержать исчерпывающий перечень активов, на которые оно распространяется, чтобы предотвратить «перекачку» нелегитимной собственности из одной фирмы в другую уже после получения свидетельства. После получения такого свидетельства любые последующие иски к владельцам собственности, оспаривающие правомочность приватизационной сделки не допускаются вне зависимости от вновь открывшихся обстоятельств, иначе нет смысла проводить всю процедуру «закрепления» правомочности прав собственности.

Вместо исков к собственнику могут быть предъявлены соответствующие имущественные иски к аудиторской фирме, чья некачественная работа повлекла снижение поступлений средств в бюджет. Поэтому, все допущенные к проведению подобного аудита фирмы в обязательном порядке должны страховать свою ответственность, связанную с некачественным проведением такого аудита. Для предотвращения чрезмерного накопления принятых страховыми компаниями рисков такого рода, страховщики могут направлять материалы аудиторских проверок, послуживших основанием для выдачи свидетельств, на экспертизу в органы Прокуратуры. При положительном заключении Прокуратуры, страховой договор считается исполненным полностью, а аудиторская компания, проводившая соответствующий аудит, полностью освобождается от ответственности в связи с возможным выявлением в будущем новых обстоятельств совершения аудированной сделки.

Следует отметить, что получение свидетельства является абсолютно добровольным. Любое юридическое лицо может беспрепятственно продолжать коммерческую деятельность на внутреннем рынке и без такого свидетельства, но участвовать в исполнении государственных и муниципальных заказов непосредственно или в качестве субподрядчиков, а также экспортировать за рубеж свою продукцию оно уже не сможет.

Аудиторское заключение, необходимое для получения свидетельства о легитимности происхождения собственности, должно содержать как правовую оценку сделок, в результате которых была приобретена собственность, так и сравнение оценочной стоимости приобретенного имущества с фактической ценой сделки, а также величину износа (потребления) активов на момент приватизации и на момент оценки. Кроме того, учитывая, что часть активов с момента приватизации неоднократно сменила собственника, следует предусмотреть максимально допустимую долю собственности, происхождение которой выяснить не представляется возможным, при которой ее владелец, тем не менее, допускается к участию в исполнении госзаказа.

Если нарушений законодательства (в том числе притворность сделки) не выявлено, то вне зависимости от соответствия цены сделки оценочной стоимости объекта, свидетельство о легитимности происхождения имущества выдается его владельцу без каких-либо оговорок. В случае выявления нарушений законодательства, допущенных при осуществлении приватизационной сделки (в том числе неисполнение условий инвестиционного контракта), выдается свидетельство об условной легитимности происхождения собственности. Одновременно с ее владельцем заключается договор, аналогичный договору об ипотечном кредитовании, о том, что он обязуется внести в бюджет разницу между оценочной стоимостью и фактически выплаченной суммой по приватизационной сделке. Суммовая разница должна перечисляться частями в соответствии с установленным в договоре графиком платежей. При этом, все цены должны быть приведены к текущим на момент заключения договора о выплате компенсации в бюджет, а все будущие выплаты по этому договору должны предусматривать индексацию в соответствии с фактической инфляцией. Для масштабирования цен представляется целесообразным использовать индекс-дефлятор, применяемый для переоценки стоимости основных средств в бухгалтерском учете. Кроме того, в договоре, возможно, следует предусматривать обязательство собственника инвестировать в любые российские объекты не менее половины прибыли, полученной от использования незаконно приватизированной собственности. После полного погашения обязательств по такому договору условное свидетельство обменивается на безусловное. В период действия условного свидетельства его владелец имеет право участвовать в исполнении госзаказа. В случае нарушения графика платежей, соответствующее приватизированное имущество, выступающее обеспечением по договору, переходит в собственность государства.

Ожидание эффективности подобного стимулирования предпринимателей к подтверждению легитимности находящейся у них собственности основывается не только на привлекательности госзаказови возможностью расширения рынка сбыта за пределы России. Комплекс предлагаемых мер не предусматривает отмену права органов прокуратуры и других государственных органов, наделенных необходимыми полномочиями, принимать в инициативном порядке меры по выявлению и привлечении к ответственности лиц, совершивших противозаконные действия. В этом случае, к владельцу собственности, полученной в результате приватизационной сделки, совершенной с нарушениями законодательства, могут быть применены санкции, предусматривающие не только отмену сделки, но и возвращение прежнему владельцу (государству) всей полученной от использования собственности прибыли, а в отдельных случаях речь может идти и об уголовной ответственности. В случае же добровольного обращения за получением свидетельства о легитимности собственности, ее владелец, даже при наличии явных нарушений законодательства в процессе ее приватизации, будет обременен лишь обязательством покрыть разницу между фактической ценой приобретения и реальной стоимостью приватизированной собственности, да и то в рассрочку. При этом предприниматель избежит и необходимости давать пояснения о происхождении средств, на которые была приобретена собственность. Кроме того, учитывая, что свидетельство о легитимности собственности дает бессрочную защиту от последующих исков о законности ее происхождения, инвестиционная привлекательность объектов, на которые есть такое свидетельство, будет существенно выше.

Не случайно и предложение привлекать для составления экспертного заключения независимые аудиторские фирмы, чья ответственность должна быть застрахована. Это позволит существенно снизить уровень возможных злоупотреблений при оценке легитимности происхождения собственности. Если бы экспертное заключение готовилось государственными служащими, то, в случае корыстной фальсификации результатов исследования приватизационной сделки, материальная ответственность, которую мог бы понести госслужащий в случае выявления допущенных им ошибок или злоупотреблений, была бы ничтожно мала по сравнению с упущенной выгодой государства. В случае же выявления ошибок или злоупотреблений, допущенных независимой аудиторской фирмой при проведении экспертизы, вся упущенная в результате этого выгода государства может быть компенсирована за счет средств аудиторской фирмы или ее страховщика.

Очевидно, что предложенная схема легитимизации собственности предусматривает отказ общества от прибыли (компенсации недополученной прибыли), возникшей за время нахождения в частной собственности незаконно приватизированного имущества. Это действительно так, но компромисс тем и достигается, что стороны идут на взаимные уступки. Предпринимателям, пусть частично и на довольно льготных условиях, но все же, придется доплатить за собственность, приобретенную с нарушением законодательства по заниженным ценам. Остальным членам общества – отказаться от части максимально предусмотренного законодательством объема компенсации потерь, понесенных в ходе приватизации. Общей выгодой от такого компромисса должны стать повышение уровня инвестиционной привлекательности отечественной экономики, оздоровление российского бизнеса, пополнение бюджета и снижение социальной напряженности, т.е. значительное улучшение условий для более динамичного развития экономики страны.

Существенной оговоркой предложенной схемы разрешения конфликта интересов является необходимость отмены срока исковой давности по приватизационным сделкам, совершенным до вступления в силу положения об освидетельствовании легитимности происхождения собственности, или, по крайней мере, существенного увеличения этого срока. Следует согласиться, что такое решение нельзя назвать простым, но, в противном случае, потенциал «реванша» в перераспределении собственности будет довлеть над нашей экономикой еще многие годы (по крайней мере, несколько президентских сроков).

Если объем средств, поступающих в результате компенсации бюджетных доходов, недополученных в ходе приватизации, ничем не лимитирован, то средства, направляемые на выкуп государством имущественно-хозяйственных комплексов, существенно ограничиваются возможностями бюджета. Поэтому представляется целесообразным уделить особое внимание вопросам определения размеров компенсационных выплат владельцам национализируемого имущества.

Цена объекта может определяться методом экспертной оценки на основе единой утвержденной методики или в процессе проведения открытых рыночных торгов. Очевидно, что оценка, получаемая в процессе добросовестного проведения конкурсных торгов, будет более объективной, чем экспертная оценка, т.к. ни какая методика не сможет абсолютно полно и точно учесть всю полноту факторов, реально отражающих потребности покупателей на рынке, и будет давать лишь приблизительную оценку рыночной стоимости. Исходя из этого, примем, что экспертная оценка применяется исключительно в отношении тех выкупаемых объектов, которые никогда не оценивались в процессе торгов, а стоимость иных активов равна полученной по итогам торгов. Эта оговорка учитывает тот факт, что с момента приватизации новый собственник мог провести модернизацию или расширение состава имущественно-хозяйственного комплекса, при этом раздельное использование ранее и вновь созданных частей этого комплекса не целесообразно. Т.е. выкупаемое имущество должно оцениваться раздельно в части ранее приватизированного и созданного новым собственником после приватизации.

Выкупаемая собственность, созданная после приватизации объекта, не может быть оценена в процессе открытых торгов, т.к. покупатель заранее определен (государство). Поэтому она должна оцениваться по тем же методикам, которые предполагается использовать аудиторскими фирмами при подготовке материалов для получения свидетельства о легитимности происхождения собственности (см. выше), что соответствует принципу равенства государства и собственника в хозяйственных спорах.

Что же касается части выкупаемой собственности, которая ранее была приватизирована, то здесь следует определять объем компенсационных выплат с учетом цены, при которой был выигран приватизационный конкурс по этому имуществу. Кроме этой цены должны быть учтены объемы имущества, потребленного в процессе его использования (амортизация), средства, направленные новым собственником на восстановление этого имущества, а также сальдо просроченных взаимных обязательств государства и собственника. Тогда объем компенсации (К) может быть рассчитан по следующей формуле:

К = П + (В – А) +(З_г-с – З_с-г) , где:

П — объем средств, поступивший в бюджет в результате приватизации объекта;

В — объем средств, направленный на восстановление объекта после его приватизации;

А — износ объекта после приватизации (потребленный объем);

З_г-с — объем просроченных обязательств государства перед собственником;

З_с-г — объем просроченных обязательств собственника перед государством.

Кроме того, если судом будет установлено, что приватизация выкупаемого имущества была осуществлена с нарушениями законодательства, которые предусматривают возврат прибыли, полученной от использования незаконно полученного имущества, то объем компенсации должен быть уменьшен на объем этой прибыли.

Все цены должны быть проиндексированы с учетом инфляции и приведены к текущему масштабу цен.

Определение объемов компенсации за выкупаемое имущество следует поручить аудиторским компаниям с обязательным страхованием их ответственности за возможные ошибки в оценке (аналогично процедуре, предложенной для получения свидетельства о легитимности собственности).

Очевидно, что темпы выкупа государством достаточно дорогостоящих объектов будут в значительной степени определяться платежеспособностью государства. Возможно, что свободных средств бюджета, даже с учетом дополнительных поступлений в виде доплат за ранее приватизированные объекты, окажется не достаточно для обеспечения необходимой динамики процесса. Прибегать к денежной эмиссии для решения этой проблемы слишком рискованно из-за возможного влияния, как на рублевую инфляцию, так и на российский валютный и фондовый рынки. Более целесообразным представляется эмиссия специальных государственных срочных ценных бумаг с купонным доходом («деприватизационные» облигации). Доходность по этим бумагам должна быть несколько ниже (например, ¾) средней рентабельности в промышленности. Эти бумаги должны приниматься государством в расчетах по приватизационным сделкам и в расчетах по налоговым и иным обязательным платежам в бюджет. Однако, в целях защиты устойчивости бюджета, следует установить годовой (квартальный, ежемесячный) лимит, в пределах которого данные бумаги могут предъявляться в оплату обязательных платежей в бюджет. «Деприватизационные» облигации должны быть не именными ценными бумагами и свободно обращаться на рынке. Компенсация владельцу национализируемого имущества может осуществляться полностью или частично «деприватизационными» облигациями исключительно по взаимной договоренности собственника и уполномоченного представителя государства.

Восстановление минимально необходимого влияния государства на экономику страны является не единственным вопросом, который заслуживает внимания при анализе приватизации в России. Приватизация – не самоцель, а лишь один из инструментов, способствующий в сочетании с рыночной конкуренцией поиску эффективного собственника, а значит, повышению эффективности использования располагаемых ресурсов общества. Т.е. приватизация является частью многогранного процесса периодической смены собственника и перехода активов от менее эффективного (способного) собственника к более эффективному.

Пока «смена собственника» в нашей стране ассоциируется в большинстве случаев либо с приватизацией, либо с недружественным поглощением одной компании другой. При этом почти отсутствует практика смены собственности из-за неспособности предприятия своевременно и в полном объеме исполнить свои обязательства перед бюджетом. В статье 64 Налогового кодекса среди прочих оснований предоставления отсрочки или рассрочки по уплате налога, указана угроза банкротства налогоплательщика в случае единовременной выплаты им налога. Не вполне понятно, почему государство вместо интенсификации смены собственника, оказавшегося не способным организовать бизнес так, чтобы он был, по крайней мере, рентабельным, фактически предоставляет ему преференции в виде отсрочки, рассрочки и даже списания задолженности перед бюджетом? При этом льготируемые средства не доплачиваются получателям бюджетных средств, среди которых не мало и получателей трансфертов, гораздо менее обеспеченых, чем «прощаемый» не эффективный собственник. Либо эти средства «добираются» в бюджет за счет иных предпринимателей (эффективно управляющих своими активами), что не позволяет ускорить снижение налоговых ставок в России.

Следует отметить, что зачастую «угроза банкротства» определяется в отношении предприятий, располагающих значительными непроизводственными или непрофильными активами, стоимость которых значительно превышает объем их задолженности перед бюджетом. Кроме того, не всегда принимается во внимание способность предприятия-должника получить кредит под свои активы для осуществления своевременных расчетов с бюджетом. В таких ситуациях сложно найти объяснение, почему за нежелание предпринимателя упускать часть своей будущей прибыли (проценты за кредит) или расставаться с частью ранее заработанной капитализированной прибыли (реализация непрофильных активов) должны расплачиваться законопослушные налогоплательщики и получатели средств из бюджета?

Подобная политика в отношении не эффективных собственников должна быть прекращена самым решительным образом, т.к. она в значительной степени нивелирует положительный эффект и саму цель приватизации. Государство, безусловно, не должно вмешиваться в процесс принятия решений хозяйствующих субъектов, но оно обязано выстраивать наиболее рациональные для развития общества правила поведения в экономике и, что не менее важно, обеспечивать их неукоснительно выполнение всеми участниками экономической деятельности. В противном случае не стоит ожидать быстрого роста эффективности отечественной экономики. Такой рост могут обеспечить лишь эффективные, а не просто крупные собственники.